Локальный говор у птиц
С замечательным разнообразием напевов белобровика лучше всего знакомиться в таких местах, где птицы живут изолированными группами и где звуковые контакты между группами сходно поющих птиц исключены. В этом отношении наиболее показательны старые парки, в частности пригородные парки Ленинграда, расположенные на расстоянии многих километров один от другого. В каждом парке население белобровиков формирует свой напев. Буквенно-графическим методом эти напевы были записаны примерно тридцать лет назад. Теперь получены и магнитофонные записи напевов. Их сравнение показало, что в большинстве парков местные особенности песни сохранились до сих пор. Весной 1978 года в Павловском парке белобровики распевали точно такой же вариант песни, какой они высвистывали здесь еще в 1947 году. Это очень быстрая сбегающая гамма высоких звуков, чем-то напоминающая ржание жеребенка. В парке Старого Петергофа первая, демонстративная, часть песни всегда была неторопливой и состояла из 4—5 отдельных постепенно понижающихся, очень чистых по тону высоких свистов, напоминающих свист человека. Такой в основном она осталась и сейчас. Лишь самый первый слог — восходящий дифтонг «фюить», с которого раньше песня начиналась, теперь утрачен.
Как объяснить такое постоянство локальных «говоров» у птиц? Орнитологами Ленинградского университета с помощью массового кольцевания дроздов и вольерных экспериментов было выяснено, что характер местного напева у дроздов не наследуется. Молодые дрозды, воспитанные в неволе, самостоятельно не в состоянии были выработать не только напев того парка, где они родились, но и общий рисунок песни своего вида. Однако после того как их выпустили на волю, они сразу же усвоили напев именно той местности, куда были вывезены. Следовательно, формируется напев путем подражания молодых птиц старым.
Результаты кольцевания молодых дроздов в природе выявили колоссальный веер разлета их во время миграций на зимовки. Дроздов, родившихся в Петергофе, находили в Португалии, Франции, Италии, Болгарии. При возвращении птиц в область гнездования они тоже широко разлетаются. Во всяком случае, в течение ряда лет их не удавалось обнаружить гнездящимися в том же парке, где они родились. Они перемещались в другие районы, а вместо них появлялась молодежь, родившаяся в иных местах. Общая численность белобровиков, гнездившихся в парке, все годы держалась на одном уровне.
Старые птицы, уже гнездившиеся в парке, обычно возвращаются. С первого же дня после прилета они уверенно высвистывают местную вариацию песни. Молодые первоначально поют вразнобой, но вскоре одна и та же вариация напева становится характерной для всего населения белобровиков. Таким образом, каждая птица усваивает напев той местности, где она загнездилась впервые. После первого года жизни она становится носительницей местной традиции.
Итак, существование у птиц локальных говоров знакомит нас с тремя явлениями, очень широко распространенными среди птиц и имеющими первостепенное значение в их жизни и эволюции: во-первых, с явлением гнездового консерватизма, то есть возврата птиц на прежние места размножения, благодаря которому птицы сохраняют за собой освоенные ими территории; во-вторых, с явлением дисперсии — разлетом молодых птиц от мест рождения, дающим эффект панмиксии (свободного скрещивания на широких пространствах ареала) и позволяющим птицам осваивать новые территории, и, наконец, в-третьих, с явлением голосовой имитации, обусловливающим возможность путем подражания передавать от поколения к поколению характер видовой песни, которая у певчих птиц полностью не наследуется.
На орнитологических экскурсиях очень важно обращать внимание на индивидуальную, групповую и географическую изменчивость песни и стараться объяснить возможную причину уклонений. При анализе данного явления вполне закономерно проводить параллель с. формированием местных говоров у людей, поскольку в обоих случаях одним из главных факторов, поддерживающих постоянство говоров, является голосовая имитация и склонность как людей, так и птиц перенимать звуки у особей своего вида.